Я, я, я. Что за дикое
слово!
Неужели вон тот – это я?
Разве мама любила
такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в
Останкине летом
Танцевавший на дачных
балах, –
Это я, тот, кто каждым
ответом
Желторотым внушает
поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в
полночные споры
Всю мальчишечью
вкладывал прыть, –
Это я, тот же самый,
который
На трагические разговоры
Научился молчать и
шутить?
Впрочем – так и всегда
на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины – к
причине,
А глядишь – заплутался в
пустыне,
И своих же следов не
найти.
Да, меня не пантера
прыжками
На парижский чердак
загнала.
И Виргилия нет за
плечами –
Только есть одиночество –
в раме
Говорящего правду
стекла.
1924
________
*Путь жизненный
пройдя до половины (Данте).