Куда тебя судьба
не сунет головою –
На журналистский
ли, на докторский ли бал,
Ты всюду чувствуешь
с симпатией живою,
Что ты опять в
родной уезд попал.
Опять у вешалки,
над тем же самым местом,
Увидишь в
зеркале знакомый поворот;
Все та же дама
прошлогодним жестом
Все так же
красит прошлогодний рот.
И те же самые у
входа контролеры,
В петлицах – бантики,
беспомощность в зрачках,
Все те же
смокинги, жилеты и проборы,
Лишь седины
прибавилось в висках...
Идешь по
лестнице и с зоркостью поэта,
Не вскинув глаз,
доходишь до всего:
Вот это ноги
адвоката Дзета,
А это ножки
дочери его.
Взбегает лань
все в той же алой шали,
За ней с одышкою
все тот же старый лев...
Хирург знакомый
томно пляшет в зале,
Бородку ввысь
мечтательно воздев.
Не прошлогодняя
ль дрожит в буфете водка?
Омолодились лишь
индюшка и балык...
О ты, которая
так ласково и кротко
Прикалываешь к
курице ярлык!
Пройдешься
медленно вдоль пестрой лотереи:
Опять автографы,
два шарфа и этюд.
В углу за кассой
две бессменных Лорелеи,
У всех
простенков беспризорный люд...
Но под жилеткою
так сладко ноют кости,
Как будто
невзначай под Рождество
К соседям
давнишним ты вдруг свалился в гости
Иль на семейное
ввалился торжество.
Опять поймаешь в
коридорчике коллегу
И, продолжая
прошлогодний диалог,
Как встарь,
придешь к буфету и с разбегу
Холодной рюмкой подчеркнешь
итог...
Когда ж, к
прискорбию, – о Господи, помилуй! –
Тебе придется
что-нибудь читать,
И над эстрадой с
прошлогодней силой
Цветник уездный
расцветет опять, –
Любой в нем нос
изучен в полной мере,
Любой в нем лоб
знаком, как апельсин,
И снова кажется,
что пред тобой в партере
Сидит четыреста
кузенов и кузин.
И так потянет,
сбросив с плеч разлуку,
И предвкушая наш
дальнейший путь,
До
восемнадцатого ряда всем им руку
Сочувственно с
эстрады протянуть...
1927
Париж