А. И. Куприну
Сеть
лиственниц выгнала алые точки.
Белеет
в саду флигелек.
Кот
томно обходит дорожки и кочки
И
нюхает каждый цветок.
Так
радостно бросить бумагу и книжки,
Взять
весла и хлеба в кульке,
Коснуться
холодной и ржавой задвижки
И
плавно спуститься к реке...
Качается
пристань на бледной Крестовке.
Налево
– Елагинский мост.
Вдоль
тусклой воды серебрятся подковки,
А
небо – как тихий погост.
Черемуха
пеной курчавой покрыта,
На
ветках мальчишки-жулье.
Веселая
прачка склонила корыто,
Поет
и полощет белье.
Затекшие
руки дорвались до гребли.
Уключины
стонут чуть-чуть.
На
веслах повисли какие-то стебли,
Мальки
за кормою, как ртуть...
Под
мостиком гулким качается плесень.
Копыта
рокочут вверху.
За
сваями эхо чиновничьих песен,
А
ивы – в цыплячьем пуху...
Краснеют
столбы на воде возле дачки,
На
ряби – цветная спираль.
Гармонь
изнывает в любовной горячке,
И
в каждом челне – пастораль.
Вплываю
в Неву. Острова, как корона:
Волнисто-кудрявая
грань...
Летят
рысаки сквозь зеленое лоно.
На
барках ленивая брань.
Пестреет
нарядами дальняя Стрелка.
Вдоль
мели – щетиной камыш.
Все
шире вода, голубая тарелка,
Все
глубже весенняя тишь...
Лишь
катер порой пропыхтит торопливо,
Горбом
залоснится волна,
Матрос,
словно статуя, вымпел, как грива, –
Качнешься
– и вновь тишина...
О
родине каждый из нас вспоминая,
В
тоскующем сердце унес
Кто
Волгу, кто мирные склоны Валдая,
Кто
заросли ялтинских роз...
Под
пеплом печали храню я ревниво
Последний
счастливый мой день:
Крестовку,
широкое лоно разлива
И
Стрелки зеленую сень.
<1921>