Это
было в провинции, в страшной глуши.
Я
имел для души
Дантистку
с телом белее известки и мела,
А
для тела –
Модистку
с удивительно нежной душой.
Десять
лет пролетело.
Теперь
я большой...
Так
мне горько и стыдно
И
жестоко обидно:
Ах,
зачем прозевал я в дантистке
Прекрасное
тело,
А
в модистке
Удивительно
нежную душу!
Так
всегда:
Десять
лет надо скучно прожить,
Чтоб
понять иногда,
Что
водой можно жажду свою утолить,
А
прекрасные розы для носа.
О,
я продал бы книги свои и жилет
(Весною
они не нужны)
И
под свежим дыханьем весны
Купил
бы билет
И
поехал в провинцию, в страшную глушь...
Но,
увы!
Ехидный
рассудок уверенно каркает: «Чушь!
Не
спеши –
У
дантистки твоей,
У
модистки твоей
Нет
ни тела уже, ни души».
<1910>