У
КОЛОДЦА
Из моря вышло
кроткое солнце
И брызнуло в
сосны янтарной слюдой.
Беру ведро и по
светлой тропинке
Спускаюсь вниз
вдоль холма за водой.
А сзади фокс,
бородатый шотландец,
Бредет, зевая,
за мной по пятам.
Здравствуйте,
светло-зеленые лозы!
Шелест ответный
бежит по кустам...
Над пробковым
дубом промчалась сорока,
Внизу, над
фермой завился дым...
Вот и колодец –
за старою фигой –
Замшелые камни
кольцом седым.
Ведро, звеня,
опускается в устье,
Так сонно пищит
чугунный блок.
Сквозь щит
ежевики склоняешься к устью:
Дрожит и
плещется темный кружок, –
Как будто во
влажную душу природы
Заглянул ты в
ранний безмолвный час...
Упруго взбегает
тугая веревка,
В оцинкованном
лоне студеный алмаз.
Голубеет вода
переливным лоском,
Тихо качает
ржавым листом...
Прикоснешься
губами, пьешь – не напьешься
И мысленно
вертишь кентаврским хвостом.
Ты, фокс, не
зевай, городская собака!
Взгляни, как
ветер кудрявит лозу,
Как с гулким
звоном вдоль светлой дороги
Проходят тучные
овцы внизу...
Пойдем-ка к дому
тихо и чинно.
Все крепче свет
на сосновых стволах,
И яро скрежещут,
проснувшись, цикады
Во всех зеленых,
лесных углах.
ФЕРМА
Весь дом обшит навесами –
Щитами камыша.
Кот на щербатом столике
Разлегся, как паша...
Петух стоит задумчиво
Среди своих рабынь.
Сквозь темный лоск шелковицы
Ликующая синь.
Лук тучными гирляндами
Свисает вдоль стены.
Во все концы симфония
Бескрайней тишины...
Под лапчатой глицинией
На древнем сером пне
Сидит хозяйка дряхлая,
Бормочет в полусне...
Она не знает, старая,
Что здесь над ней вокруг
Земное счастье тихое
Сомкнуло светлый круг...
Два олеандра радостно
Качают сноп цветов,
Мул на дорогу сонную
Косится из кустов.
Стеною монастырскою
Со всех сторон камыш,
И море блещет-плавится
В просветах хвойных ниш.
НА
ХОЛМЕ
Разлив остролистых каштанов,
Над ними – пробковый дуб,
А выше – гигантские сосны
Вздымают по ветру чуб.
Сторонкой угольщик старый
С мешком спускается вниз.
Качнулся игрушечный парус
Над блеском сияющих риз.
Лежу на прогретых щепках...
Под скрежет цикадных пил
Хотя б провансальский леший
Со мною мой хлеб разделил...
Ау! Но из бора ни звука.
Не видит, не слышит. А жаль...
Мы б слушали строго и молча,
Как ржет за ущельем мистраль.
Мы б выпили вместе по-братски
Из фляжки вина в тишине,
И леший корявою лапой
Меня б потрепал по спине.
Должно быть, застенчивый малый,
Зарывшись за камнем в хвою,
Зелеными смотрит глазами
На пыльную обувь мою.
Ну что же, не хочет – не надо...
Я выпью, пожалуй, один.
За ветер! За светлое море!
За мир провансальских долин.
<1930>