Туманы,
пропасти и гроты...
Как в
воздух, поднимаюсь я
В
непобедимые высоты,
Что
надо мной и вкруг меня.
Как в
воздухе, в луче эфирном
Вознесся
белоснежный пик,
И от
него хрустальным фирном
Слетает
голубой ледник...
У
ледяного края бездны
Провеял
облак ледяной:
Мгла
дымная передо мной...
Ударился
о жезл железный
Мой
посох бедный, костяной:
И
кто-то темный из провала
Выходит,
пересекши путь,
И
острое вонзилось жало
В мою
взволнованную грудь...
Раскатам
мстительного смеха,
Раскатам
бури снеговой
Ответствует
громами эхо...
И
катится над головой –
Тяжеловесная
лавина,
Но
громовой, летящий ком
Оскаленным
своим жерлом
Съедает
мертвая стремнина.
Глухие
стоны урагана
Упали
в пасти пропастей,
Скользнули
на груди моей,
Свиваясь,
лопасти тумана,
Над
осветленной крутизной
Истаяв
ясными слезами...
И кто
же! – брат передо мной
С
обезумевшими очами –
Склонился,
и железный свой
Он
поднял жезл над головой...
Так
это – ты?.. Но изумленный,
Безгневный,
улыбнулся лик;
И
жезл упал окровавленный
На
звонкий, голубой ледник.
"Высоких
искусов науку,
И
марева пустынных скал
Мы
поняли", – ты мне сказал:
Братоубийственную
руку
Я
радостно к груди прижал...
Пусть
шел ты от одной долины,
Я –
от другой (мой путь иной): –
Над
этой вечной крутизной
На
посох бедный, костяной
Ты
обменял свой жезл змеиный.
Нам с
высей не идти назад:
Мы
смотрим на одни вершины,
Мы
смотрим на один закат,
На
неба голубые степи; –
И,
как безгрешные венцы,
Там
ледяных великолепий
Блистают
чистые зубцы.
Поэт
и брат! В заре порфирной
Теперь
идем – скорей, туда –
В
зеркальные чертоги льда
Хрустальною
дорогой фирна.
1909
Бобровка