В туннелях
парижской подземки
На кафельных
стенках не раз
Одна из
плакатных идиллий
Пленяла наш
беженский глаз:
На ветке чирикает чижик,
Под веткой коробочка-дом,
Владелец с солидной сигарой
Гарцует на стуле верхом...
Не раз, дожидаясь вагона,
Игнатий Кузьмич
Глядел, улыбаясь влюбленно,
На ветку и домик-кулич.
За час от
шального Парижа –
Сто метров зеленой
земли!
У желтой калитки
теленок,
В кустах
контрабасят шмели.
Подсолнух дежурит у входа,
В столовой складная постель,
На грядках капуста в кудряшках...
Цыпленок клюет каротель...
Женился б на беженке Кате,
Кота бы завел...
Она бы валялась в кровати,
А он бы ей кофе молол.
По мудрым
канонам природа, –
Когда седина в
бороде, –
Невольно влечет
человека
Сидеть на своей
борозде...
Французы давно это знают,
А нам это вдвое ясней:
Своя тростниковая крыша
Всех партий на свете родней!
Двоюродной родиной новой
Исполнится дух,
Когда над калиткой сосновой
Свой собственный крикнет петух...
Но, горе... Кузьмич
в ресторане
Всю ночь
тарахтит в барабан...
Мелькнет
негритянская пакля
И шведки
раскормленный стан,
Извилисто ерзают пары,
Гнусаво гундосит труба...
В антракте он кротко стирает
Холодные капли со лба, –
И чижик свистит ему с ветки
Сквозь дым с потолка,
И хмель на садовой беседке
В мечтах расправляет рука...
Не курит, не
пьет, не флиртует,
Сам гладит
крахмальную грудь.
Куда только
франки уходят?
Не жизнь, а
цыганская муть!
Кой-что он припас для хозяйства:
Передник и старый брезент...
Хозяйка (он склеил ей зонтик)
Дала ему лейку в презент.
Найти б поручительство в банке,
Без банка – капут...
В коробочке двадцать два франка,
А цены на землю растут!..
<1926>