Помню –
в годы той эпохи
Он не
раз мне признавался,
Что приятны
даже блохи, –
Если блохи от нее.
Полюбив
четыре пуда
Нежно-девичьего
мяса,
Он твердил
мне: «Это чудо!»
Я терялся и молчал.
В день
прекрасный, в день весенний,
В день,
когда скоты, как люди,
Он принес
ей пук сирени
И признание
в любви.
Без малейшего
кокетства
Чудо просто
возразило:
«Петр
Ильич! На ваши средства
Мы вдвоем
не проживем...»
И, воздержанный,
как кролик,
С этих
пор Ромео бледный
Начал
пить, как алкоголик,
Утром,
днем и по ночам.
Чудо в
радостном волненье
Мне
сказало: «Как я кстати
Отклонила
предложенье!
Пьющий
муж – страшней чумы».
Вот и
все. Мой друг опился,
Трафаретно
слег в больницу
И пред
смертью все молился:
«Чудо,
чудо!» Я молчал.
<1911>