Саша Черный. В НЕМЕЦКОЙ МЕККЕ



I. ДОМ ШИЛЛЕРА

Немцы надышали в крошечном покое.
Плотные блондины смотрят сквозь очки.
Под стеклом в витринах тлеют на покое
Бедные бессмертные клочки.

Грозный бюст из гипса белыми очами
Гордо и мертво косится на толпу,
Стены пропитались вздорными речами –
Улица прошла сквозь львиную тропу...

Смотрят с каталогом на его перчатки...
На стенах портретов мертвое клише,
У окна желтеет жесткою загадкой
Гениальный череп из папье-маше.

В угловом покое тихо и пустынно
(Немцам интересней шиллеровский хлам):
Здесь шагал титан по клетке трехаршинной
И скользил глазами по углам.

Нищенское ложе с рваным одеялом.
Ветхих, серых книжек бесполезный ряд.
Дряхлые портьеры прахом обветшалым
Клочьями над окнами висят.

У стены грустят немые клавикорды.
Спит рабочий стол с чернильницей пустой.
Больше никогда поющие аккорды
Не родят мечты свободной и простой...

Дочь привратницы с ужасною экземой
Ходит следом, улыбаясь, как Пьеро.
Над какою новою поэмой
Брошено его гусиное перо?

Здесь писал и умер Фридрих Шиллер...
Я купил открытку и спустился вниз.
У входных дверей какой-то толстый Миллер
В книгу заносил свой титул и девиз...


II. ДОМ ГЕТЕ

Кто здесь жил – камергер, Дон Жуан иль патриций,
Антикварий, художник, сухой лаборант?
В каждой мелочи чванство вельможных традиций
И огромный, пытливый и зоркий талант.

Ордена, письма герцогов, перстни, фигуры,
Табакерки, дипломы, печати, часы,
Акварели и гипсы, полотна, гравюры,
Минералы и колбы, таблицы, весы...

Маска Данте, Тарквиний и древние боги,
Бюстов герцогов с женами – целый лабаз.
Со звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге –
Снова Гете и Гете – с мешками у глаз.

Силуэты изысканно-томных любовниц,
Сувениры и письма, сухие цветы –
Все открыто для праздных входящих коровниц
До последней интимно-пугливой черты.

Вот за стеклами шкафа опять панорама:
Шарф, жилеты и туфли, халат и штаны.
Где же локон Самсона и череп Адама,
Глаз Медузы и пух из крыла Сатаны?

В кабинете уютно, просторно и просто,
Мудрый Гете сюда убегал от вещей,
От приемов, улыбок, приветствий и тостов,
От случайных назойливо-цепких клещей.

В тесной спаленке кресло, лекарство и чашка.
«Б о л ь ш е  с в е т а!» В ответ, наклонившись к нему,
Смерть, смеясь, на глаза положила костяшки
И шепнула: «Довольно! Пожалуйте в тьму...»

В коридоре я замер в смертельной тревоге –
Бледный Пушкин, как тень, у окна пролетел
И вздохнул: «Замечательный домик, ей-богу!
В Петербурге такого бы ты не имел...»


III. НА МОГИЛАХ

      Гете и Шиллер на мыле и пряжках,
      На бутылочных пробках,
      На сигарных коробках
      И на подтяжках...
      Кроме того – на каждом предмете:
      Их покровители,
      Тетки, родители,
      Внуки и дети.
Мещане торгуют титанами...
От тошных витрин, по гранитным горбам,
Пошел переулками странными
К великим гробам.

      Мимо групп фабрично-грустных
      С сладко-лживыми стишками,
      Мимо ангелов безвкусных,
      С толсто-ровными руками,
      Шел я быстрыми шагами –
      И за грядками нарциссов,
      Между темных кипарисов,
      Распростерших пыльный креп,
      Вырос старый темный склеп.
Тишина. Полумрак.
В герцогском склепе немец в дворцовой фуражке
Сунул мне в руку бумажку
И спросил за нее четвертак.
«За что?» – «Билет на могилу».
Из кармана насилу, насилу
Проклятые деньги достала рука!
Лакей небрежно махнул на два сундука:
«Здесь покоится Гете, великий писатель –
Венок из чистого золота от франкфуртских женщин.
Здесь покоится Шиллер, великий писатель –
Серебряный новый венок от гамбургских женщин.
Здесь лежит его светлость Карл-Август с Софией-Луизой,
Здесь лежит его светлость Франц-Готтлиб-Фридрих-Вильгельм»...

      Быть может, было нелепо
      Бежать из склепа,
      Но я, не дослушав лакея, сбежал.
      Там в склепе открылись дверцы
      Немецкого сердца:
      Там был народной славы торговый подвал!

<1910>




            Саша Черный. У НЕМЦЕВ (Сб. САТИРЫ И ЛИРИКА)