В жаркий полдень влез, как белка,
На смолистую сосну.
Небо – синяя тарелка, –
Клонит медленно ко сну.
Впереди
стальное море и далекий горизонт.
На
песчаном пляже дама распустила красный зонт.
Пляска шелковых оборок,
Шляпа-дом, корсет, боа...
А... Купчиха! Глаз мой зорок –
Здравствуй, матушка-Москва!
Тридцать
градусов на солнце – даже мухи спят в тени,
Распусти
корсет и юбки и под деревом усни...
И, обласкан теплым светом,
В полудреме говорю:
Хорошо б кольцо с браслетом
Ей просунуть сквозь ноздрю...
Свищут
птицы, шепчут сосны, замер парус вдалеке.
Засыпаю...
до свиданья, засыпаю... на суке...
«Эй, мужчина!» – дачный сторож
Грубо сон мой вдруг прервал:
«Слезьте с дерева, да скоро ж!
Дамский час давно настал».
На
столбе направо никнет в самом деле красный флаг.
Злобно
с дерева слезаю и ворчу – за шагом шаг.
Вон желтеет сквозь осины
Груда дряблых женских тел –
Я б смотреть на эти спины
И за деньги не хотел...
В
лес пойду за земляникой... Там ведь дамских нет часов,
Там
никто меня мужчиной не облает из кустов.
<1908>
Гунгербург