Когда
в душе все скомкано и смыто
Бездарной
толчеей российских дел
И
мусором бескрасочного быта –
Окрошкой
глупых жестов, слов и тел,
Стремишься
к тем, чьи взоры так беспечно
Со
всей земли цветные соки пьют
И
любят все, что временно и вечно...
Художниками
– люди их зовут.
И
вот придешь. Заткнувши уши жаждой
Томительной
и чуткой красоты,
Не
слушаешь, что мелет каждый,
Рассматривая
свежие холсты.
Глаза,
в предчувствии, доверчиво раскрыты:
Где
пафос яркий вольных, нежных душ?
Приму!
Упьюсь! Все «злобы дня» забыты,
И
в сердце под сукном играет туш.
Галантные
виньетки и заставки.
Обложки
модных сборников стихов.
Лиловые
и желтые пиявки
И
четки из манерных червяков.
Редиска
и омары на тарелке,
Шесть
штук гостиных с вазой у окна!
Сусальное
село. Туманные безделки...
Собачка
с бантиком. Лошадка из сукна...
А
вот и вдохновенные заказы:
Портрет
полковника Бубнова в орденах,
Портрет
салонной дамы в шляпе с газом,
Портрет
фон-Курца в клетчатых штанах...
Ах,
Боже мой. Заказ святое дело, –
Но
для чего фон-Курцев выставлять?
Ведь
в жизни нам до смерти надоело
Их
чинную бесцветность созерцать!
Идешь
домой обиженный и хмурый:
Долой
фантазию и мысли зоркий луч!..
Редиска
и полковник серо-бурый
Пускай
журчат, как вешний вольный ключ...
Но
я там не нашел такой картины,
К
которой бы тянуло вновь и вновь –
Стоять...
смотреть... и уходить в глубины
Поющих
красок, сильных, как любовь...
Профан?
О да, заткните рот скорее!
Но
во Флоренции и Дрездене профан,
Качаясь,
уходил из галереи,
Симфонией
мечты заворожен и пьян.
И
мир природы близок каждой веткой –
Земля
и небо, штиль и ураган...
А
ваши банты, Курцы и виньетки
Так
недоступны? Что же – я профан.
<1911>