Нет печки, увы!
Русской
кафельной печки
С чугунной
сквозистой у края дверцей, –
А на дверце
дородный Ахилл,
Сидящий в шлеме
с копьем у толстой щеки.
В кирпичном
устье стреляли поленья –
Обрубки березы,
цвета слонового бивня.
Капал сок и
сонно шипел,
Языки, завиваясь
спиралью, лизали кору,
Застилались
сиренево-матовым дымом
И уносились в
багряную глубь
Огневым
полотенцем
В брызгах
взлетающих искр.
Всю ночь
держалось тепло!
Привинченный
туго Ахилл
Излучал
ровно-греющий пыл,
И меркнущий
кафель, ладонь обжигая,
Теплей был
орловской купчихи...
Ну, что ж... Обойдемся
камином.
Славная штука
этот камин!
Кресло, шипенье
пекущихся яблок!
Котелок с
бурлящей водой
И, пожалуй, на
вертеле жирная утка...
Косые капли
дождя
Монотонно секут
запотевшие стекла...
Замок притих.
На плече чуть
урчит задремавший котенок,
В замковом парке
голые липы шумят.
На потолочных,
насквозь прокопченных стропилах
Романтическим
заревом вьется огонь...
Чудесно!.. Эй,
там, мажордом,
Подбросьте-ка
два-три дубовых бревна, –
Что их жалеть!..
Не угодно ль, я
расскажу вам теперь,
Правдиво и
просто,
Об этом самом
камине?
Чуть свет
угольщик хмурый трезвонит...
В кухне – северный
полюс!
Сонный и злой,
дрожа, отпираешь задвижку,
Загремит по
железному ящику угольный дождь.
Насыпешь
лопаткой в ведро
И тащишь, угрюмо
зевая, к камину.
Не дыша и чихая,
глаза закрывая рукой,
Выгребаешь
пылящую мякоть золы –
И кладешь в
решетку газеты.
(Правые – ярче
горят,
Но левые – дольше,
пожалуй...)
Зажжешь две
пачки растопок в липкой обмазке
И на корточках
молча замрешь –
На минуту, не
больше...
И вот... О
грозный момент!
Навалишь на
чахлый огонь
Груду угольных
круглых лепешек,
Дым едкими
струйками густо повалит,
Растопки
замрут... Где пламя? Ау!
Напрасно,
черный, как негр, на пол ложишься и дуешь,
Машешь
обшарпанным грязным крылом
И, черновую
поэму в клочки изодрав,
Бледный огонь
вызываешь...
Легче мокрую
кошку зажечь,
Чем этот
проклятый камин!
О, как жадно в
туннелях метро
На рекламы
известные смотришь
С «Саламандрами»
разного типа.
Как горько
вздыхаешь, когда у знакомых в гостях
Отопленье
центральное видишь у двери...
Одним утешеньем
живешь: апрель недалек,
Наглухо этот
камин ненавистный закроешь
И солнцем,
щедрою печкой для всех,
Огреешь
продрогшие стены...
<1925>