Николай Гумилев. ПАМЯТИ АННЕНСКОГО



К таким нежданным и певучим бредням
        Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский последним
       Из царскосельских лебедей.

Я помню дни: я, робкий, торопливый,
        Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый,
        Слегка седеющий поэт.

Десяток фраз, пленительных и странных,
        Как бы случайно уроня,
Он вбрасывал в пространства безымянных
        Мечтаний – слабого меня.

О, в сумрак отступающие вещи
        И еле слышные духи,
И этот голос, нежный и зловещий,
        Уже читающий стихи!

В них плакала какая-то обида,
        Звенела медь и шла гроза,
А там, над шкафом, профиль Эврипида
        Cлепил горящие глаза.

…Скамью я знаю в парке; мне сказали,
        Что он любил сидеть на ней,
Задумчиво смотря, как сини дали
        В червонном золоте аллей.

Там вечером и страшно и красиво,
        В тумане светит мрамор плит,
И женщина, как серна боязлива,
        Во тьме к прохожему спешит.

Она глядит, она поет и плачет,
        И снова плачет и поет,
Не понимая, что все это значит,
        Но только чувствуя – не тот.

Журчит вода, протачивая шлюзы,
        Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
        Последней – Царского Села.




            Николай Гумилев. КОЛЧАН