Шумит,
поет и плещет Вилия.
Качается
прибрежная пшеница...
У
отмели – сырая колея,
А
в чаще дом – приземистая птица.
Я
поведу вас узкою тропой, –
Вы
не боитесь жаб и паутины? –
Вдоль
мельницы пустынной и слепой,
Сквозь
заросли сирени и малины...
Вот
здесь, за яблоней, уютно и темно:
Под
серым домом борт махровой мальвы.
Игрушка
детская уставилась в окно,
А
у порога щит с приветом «Salve»*.
Скорее
спрячьте в яблоню лицо!
На
песню пчелок в липовых сережках
Ребенок
пухлый вышел на крыльцо,
Качаясь
робко на неверных ножках.
Как
хорошо жужжит в траве родник!
Как
много в небе странной синей краски!
И
вдруг свинье, взрывающей цветник,
Смеясь,
грозит кистями опояски...
А
мать сквозь сад идет на шум в овин,
В
высоких сапогах, в поблекшем платье,
Спешит,
перелезает через тын, –
Хранит
свое добро от местных братьев.
Грубеют
руки, сердце и душа:
Здесь
сад, там хлев, и куры, и коровы.
Старуха
нянька бродит, чуть дыша,
И
все бубнит, вздыхая, о Тамбове...
Муж
пал в борьбе с мужицким сыпняком.
Одна
среди полей и печенегов,
Она,
как волк, хранит дитя и дом
От
злых поборов и лихих набегов...
Продаст
– обманут, купит – проведут,
За
каждый ржавый гвоздь тупая свара, –
Звериный
быт сжал сердце, словно спрут,
Все
дни в грызне – от кухни до амбара.
Но
иногда, как светлый добрый гость,
Зайдет
кузнец иль тихая крестьянка –
И
вот, стыдясь, бежит из сердца злость...
Войдут,
вздохнут. В платочке меду банка.
О
муже вспомнят: как он их лечил.
Посетуют
на новые затеи.
Кузнец
серьезный, – руки в сетке жил,
Тугой
платок прильнул к воловьей шее...
Комод
раскроет, зазвенев замком,
Даст
кузнецу пакет грудного чая,
А
гостье лифчик с синим пояском –
И
вновь в окно засмотрится, скучая.
Клубясь,
плывут над садом облака.
Работа
ждет: все злей торопит лето...
В
стекло стучится детская рука
С
багряно-желтой кистью бересклета.
__________
*«Здравствуй»
(лат.).