Уходит длинной лентою
река,
Среди лугов, холмов,
лесов синея,
Служа немым
изображеньем Змея,
Что спит и спит и будет
спать века.
Лишь дышат зыбью
сильные бока,
Там чешуя, волнообразно
млея,
Мгновения подъятия
лелея,
Горит и манит взор
издалека.
Покошены кусты душистой
кашки,
Вольнее ходит ветер по
траве.
Толкачики – на службе,
как монашки.
Чирикают кузнечики в
овражке.
Но Змей заснул. Лишь
сны его, в плотве,
Сверкают вкось по
влажной синеве.