Так видел я последнюю,
ее.
Предельный круг.
Подножье серых склонов.
Обрывки свитков.
Рухлядь. Щепки тронов.
Календари. Румяна. И
тряпье.
И сердце освинцовилось
мое.
Я – нищий. Ибо – много
миллионов
Змеиных кож и шкур
хамелеонов.
Тут не приманишь даже
воронье.
Так вот оно, исконное
мечтанье,
Сводящее весь разнобег
дорог.
Седой разлив
додневного рыданья.
Глухой, как бы
лавинный, топот ног.
И два лишь слова в
звуковом разгуле.
Стон – Ultima, и голос
трубный – Thule.