Двенадцать раз
прокуковала
Кукушка в полночь
октября.
Я это говорю не зря,
Тут чуда вовсе не
бывало,
Но все же был я рад
немало,
С тем звуком сердцем
говоря.
Кукушка звонко куковала
Лишь у соседа на часах.
А я душою был в лесах,
Захваченных певучим
маем,
И утешался крепким чаем,
И тем, что в скромных
погребах,
Верней, в шкафу, в моей
столовой,
Еще бутылка рому есть.
Она поможет мне
прочесть,
Сплетенную родной
дубровой,
Далеких дней живую
весть.
Я, не замедлив, отметаю
Возможность легкой
клеветы,
Что у вина я, в песне
маю,
И вдохновенье занимаю,
И дар играющей мечты.
Нет, это с детства мне
знакомо,
И больше, чем ордам
певцов,
Прошу прощенья, я таков.
Но все же две-три рюмки
рома
Мне ощущение дают,
Что я еще в России,
дома,
И что возможен там уют.
Вздыхает ночь под липой
старой,
Поют лягушки у пруда,
И кто-то звучною гитарой
Крепит напев свой
струнной чарой.
А в небе яркая звезда
Гласит, мерцая и
блистая,
Что в мире радость
молодая
Не умирает никогда.
Я четко вижу все родное.
Луны белеет полоса,
И васильков цветет
краса,
И поле царствует ржаное,
И поле шумного овса.
Какие пастбища и нивы!
Какие пышные леса!
В них океанские разливы,
И звонких песен голоса.
«Бог помочь!» –
радостное слово.
И падает тяжелый цеп,
Легко взлетает в воздух
снова,
Работа, радость, теплый
хлеб,
И соты липового меда,
И добрый взор в ответ на
взор.
Круговорот живого года,
И звезд осенних разговор
О том, что с самых
давних пор,
От детства нашего у
Бога,
Все знаем в тайне сердца
мы,
Что к свету нас ведет
дорога,
А не путями жадной тьмы.
Лесная нежная опушка,
Моя далекая весна.
Скажи мне, вещая
кукушка,
Надолго ль жизнь мне
суждена?
Кукушка вдруг
прокуковала,
Один прокуковала раз.
Но это значит, пробил
час.
А если б, мне пропев так
мало,
Она лишь год
провозвещала, –
Как был бы рад я,
наконец,
Что из разъятого обрыва,
От каменеющих сердец,
Уйду туда, где дышит
нива
Иного, звездного налива,
Где сеет Звездный мой
Отец.