Лишь только мир
Скрывается багровой
завесой век,
Как время,
Против которого я
выгребаю днем,
Уносит по теченью,
И, увлекаем плавной
водовертью
В своем страстном и
звездном теле,
Я облаком виюсь и
развиваюсь
В мерцающих
пространствах,
Не озаренных солнцем,
Отданный во власть
Противовесам всех
дневных явлений, –
И чувствую, как над
затылком
Распахиваются провалы,
И вижу себя клубком
зверей,
Грызущих и ласкающихся.
Огромный, бархатистый и
черный Змей
Плавает в озерах
Преисподней,
Где клубятся гады
И разбегаются во мраке
пауки.
А в горних безднах
сферы
Поют хрустальным
звоном,
И созвездья
Гудят в Зверином Круге.
А после наступает
Беспамятство
И насыщенье:
Душа сосет от млечной,
звездной влаги.
...Потом отлив ночного
Океана
Вновь твердый обнажает
день:
Окно, кусок стены,
Свет кажется колонной,
Камни – сгущенной
пустотой...
А в обликах вещей –
намеки,
Утратившие смысл.
Реальности еще двоятся
В зеркальной влаге сна.
Но быстро крепнут и
ладятся,
И с беспощадной
Наглядностью
Вновь обступает жизнь
Слепым и тесным строем.
И начинается вседневный
бег
По узким коридорам
Без окон, без дверей,
Где на стенах
Написаны лишь имена
явлений
И где сквозняк событий
Сбивает с ног
И гулки под уверенной
пятою
Полуприкрытые досками
точных знаний
Колодцы и провалы
Безумия.
12 ноября 1919
Коктебель