Который раз, как
пустомеля,
Я детство вывожу на
свет:
Вот я в отеле
Cocumella,
Где мне исполнилось
шесть лет.
Тогда здесь много
проще было,
Беднее, но зато как
мило!
Был глуше апельсинный
сад,
Свежа, как первый
виноград,
Была шалунья
Генриэтта,
Хозяина Гарджуло дочь;
Уста – как кровь,
глаза – как ночь.
Меня уже пленяло это:
Я как-то персик утаил
И Генриэтте подарил.
Она смеялась очень
звонко,
И я обиделся: она
Меня считала за
ребенка,
Ей страсть моя была
смешна!
Свиданья миг мне был
бы дорог.
А впрочем: ей теперь
за сорок:
Меньшой из братьев пансион
Теперь содержит, да и
он
Не слишком молод. Вот
когда бы
Была у Генриэтты дочь,
Такая же, как мать,
точь-в-точь!
Да нет такой. Один
лишь слабый
Винченцо, старый
метрдотель,
Остался верен мне
досель,
Да тот же сад, да то
же море!
И волны так же, как тогда,
С грудями скал угрюмо
споря,
Не отдыхают никогда.
И так же мертвые
лимоны
В траве сгнивают
потаенно,
Распространяя аромат,
И, бесконечные, висят
Плоды, как слитки
золотые.
Низводит к морю ряд
пещер:
Их камень выдолблен и
сер,
И вторят своды их пустые
Мои шаги, как в оны
дни,
Когда я бегал в их
тени.
Мне памятна пещера
эта!
Она мне кажется теперь
Жильем страдальца
Филоктета,
Куда лишь только дикий
зверь
Заглядывал и, не
смолкая,
И день, и ночь ревела
стая
Бесчисленных, зеленых
волн,
И редко приставал к
ней челн,
Бегущий к Греции
счастливой.
Впервые здесь мой
детский сон
Бывал взволнован и
смущен
Мечтою страстной и
стыдливой:
Сорренто! средь твоих
пещер
Впервые мне предстал
Гомер.
И к эллинскому
баснословью
Припали жадные уста
С каким восторгом и
любовью!
Киприды нежной красота
Меня как сладко
волновала!
Казалось, море
навевало
О ней пленительный
рассказ,
И лиру взял я в первый
раз.
Стихи без рифмы и без
смысла
Я начал няне
диктовать.
Молчал отец, хвалила
мать
С улыбкою довольно
кислой…
Я и тогда не унывал,
Как и теперь не жду
похвал.