Гремит гавот торжественно и чинно,
причудливо смеется менуэт,
и вот за силуэтом силуэт
скользит и тает в сумерках гостиной.
Здесь жизнь мертва, как гобелен
старинный,
здесь радости и здесь печали нет;
льет полусвет причудливый кинкет
на каждый жест изысканно-картинный.
Здесь царство лени, бронзы и
фарфора,
аквариум, где чутко спят стебли,
и лишь порой легко чуть дрогнет
штора,
зловещий шум заслышавши вдали, –
то первое предвестье урагана,
и рев толпы, и грохот барабана!