Но жизни шум, как режущий свисток,
как в улье гул жужжаний
перекрестный,
бессмысленный, глухой, разноголосный
смывает все, уносит, как поток.
Раздроблены ступени строгих строк,
и вновь кругом воздвигнут мир несносный
громадою незыблемой и косной,
уныло-скуп, бессмысленно-жесток.
Разорваны видений вереницы,
вот закачался и распался храм;
но сердцу верится, что где-то там,
где спят веков священные гробницы,
еще плывет и тает фимиам,
и шелестят безгрешные страницы.