И вот умолк повествователь жалкий.
Прародины
последняя заря,
Не
догорев, погасла в орихалке...
Беспамятство.
Саргасские моря.
Летейский
сон. Летейская свобода.
Над
памятью проносятся суда,
Да в
простодушном счете морехода
Двух-трех
узлов не хватит иногда.
Да
вот еще... Когда, смежая очи,
Я
Саломее говорю: пляши! –
В
морях веков, в морях единой ночи
Ты
оживаешь, водоросль души.
О
танцовщица! Древняя русалка,
Опознаю
сквозь обморок стиха
В
твоих запястьях отблеск орихалка
И в
имени – все три подводных «а».
А по
утрам, когда уже тритона
Скрываются
под влагой плавники,
Мне в
рукописи прерванной Платона
Недостает
всего одной строки.
1924