I. ВЕСНА
Не бойся, мальчик мой, не плачь!
Иди ко мне, мой гость желанный.
Смотри: на ветке – черный грач,
Весны глашатай неустанный.
Пойдем-ка в хижину скорей.
Грохочет звонко половодье,
И плещет в солнце меж камней
Русалок пенное отродье.
Омою ножки я вином,
И поцелую мягкий локон;
Под шум весенний мы уснем
У распахнутых настежь окон.
И там – во сне – увидишь ты:
Воскреснут на живых полянах
Преображенные цветы
В лучах сверкающих и рдяных.
Весна над нами прошумит
Освобожденными крылами,
Деревья, солнце и гранит
Зажгутся новыми огнями.
Она идет по рыжим полям;
В руках ее серп.
У нее на челе багряный шрам –
Царский герб.
Мерно ступают босые ноги, –
Тихо и мерно,
По меже, по узкой дороге,
Но верной.
Она идет по рыжим полям,
Смеется.
Увидит ее василек – улыбнется,
Нагнется.
Придет она и к нам –
Веселая.
Навестит наши храмы и села.
На червленой дороге
Шуршат-шепчут ей травы.
И виновный, и правый
Нищей царице – в ноги.
Наточим острых кос мы,
Скосим золотые стебли –
Овес ли, хлеб ли:
Любо нам, яро!
А царицыны красные космы
Горят огнем-пожаром.
Отдадим мы царице покос,
Пусть пьянеет душистым сеном;
И до утренних рос,
Утомим ее радостным пленом.
Пьяный бор к воде склонился,
Берег кровью обагрился:
Солнце стало над рекой,
Солнце рдеет над рекой.
Взмахи вижу сильных весел,
Кто-то камень в воду бросил…
Снова тягостная тишь;
Над водою спит камыш.
Не хочу унылой доли,
Сердце жаждет дикой воли,
Воли царственных орлов.
Прочь от мертвых берегов!
Im Himmel! ich glaube, ich falle!
Richard
Dehmel*
Я на качелях высоко летаю.
Высоко! Далеко! Вновь сладостный
миг!
Снова я падаю, снова мечтаю.
Высоко над всеми я радость постиг.
Снова над озером, садом я ныне,
И криком веселым приветствую мир…
Вольно мне в этой прозрачной
пустыне,
И радостен в небе божественный пир.
Я в непрестанном и пьяном
стремленье…
Мечтанья, порывы – и вера, и сон.
Трепетно-сладко до боли паденье, –
Мгновенье – деревьев я вижу уклон,
И нового неба ко мне приближенье, –
И рвется из сердца от радости стон,
–
О, миг искушенья!
О, солнечный звон!
__________
*В небо! Я верю, я падаю!
Рихард Демель (нем.).
Я слышу: ветер повеял в поле,
И стебли плачут о новой воле,
И Кто-то Странный пришел и сеет,
Пришел и сеет веселый сев.
А солнце в небе пожаром рдеет,
И льется в небе любви напев:
Из плена, из плена – на волю!
Расторгнем и время, и долю –
Печальную долю земли.
О, солнце! О, солнце! Внемли!
Дымятся обнаженные поля,
И зарево горит над сжатой полосою.
Пустынная, пустынная земля,
Опустошенная косою!
И чудится за лесом темный крик,
И край небес поник:
Я угадал вас, дни свершенья!
Я – ваш, безумные виденья!
О зарево, пылай!
Труби, трубач!
И песней зарево встречай.
А ты, мой друг, не плачь:
Иди по утренней росе,
Молись кровавой полосе.
Вяч.
Иванову
Твоя Музыка слов – пенный вал,
Твоя напевность – влага моря,
Где, с волнами сурово споря,
Ты смерть любовью побеждал.
Твоя душа – как дух Загрея,
Что, в страсти горней пламенея,
Ведет к вершине золотой
Твоей поэзии слепой.
О друг и брат и мой вожатый,
Учитель мудрый, светлый вождь,
Твой стих – лучистый и крылатый –
Как солнечный лучистый дождь;
И опьяненная свирель –
Как ярый хмель.
Дымитесь, священные смолы!
Наступает последний день.
Ударит молот тяжелый,
И покроет вас черная тень.
Весенние пьяные долы
Хороводом встречают нас;
Дымитесь, священные смолы!
Наступает последний час.
На сонном пастбище глухонемой земли
Бродил подолгу я среди овец
покорных:
Так пастырем я был: за мною овцы
шли,
Искали трав живых меж горьких трав и
сорных.
И морды влажные доверчивых овец,
И шерсть курчавая и стройность
тонких ножек
Мне радовали взор. Трудился я –
пришлец, –
Чуждаясь, как всегда, протоптанных
дорожек.
А в дни осенние, когда златился
лист,
Я любовался вновь красой земных
излучин;
Мечту таила грудь. Был воздух
серебрист.
Я радостно бродил со стадом
неразлучен.
Но вот – Горящий Куст: пробил
желанный час
Услышал голос я – Иеговы веленья.
За мной, мои стада! Веду на жертву
вас…
Мы кровью искупим смиренные
томленья.