Он, город, старой
правдой горд
И красотой обмана
сила,
И, сделав смотр
мятежных орд,
Жевал железные удила.
Всегда жестокий и
печальный,
Широкой бритвой горло
режь.
Из всей небесной
готовальни
Ты взял малиновый
мятеж.
Он, город, что оглоблю
бога
Сейчас сломал о поворот,
Как тополь встал,
чуть-чуть тревога
Ему кривила умный рот.
Он синими глазами
падали
Обвил холодную щеку.
Кукушка ласковая, надо
ли
Часам тоски пробить
ку-ку?
Свой конский череп
человеча,
Его опутав умной
гривой,
Глаза белилами калеча,
Он, меловой, зажег
огниво.
Когда был пролит
черный глянец
Его таинственных
зеркал,
Он удалялся,
самозванец,
И жертву новую искал.
И если черное ведро
С ним, господином,
неразлучно,
Его знакомое бедро
Чуть-чуть жирно,
немного тучно.
И, проклинаемый не
нами
Под шорох ласковых
страниц,
Рассказ ночных зеркал
о маме
Широкой тенью лился
ниц.
И вечно слаб к тебе, о
водка,
Воспет убийством в
зеркалах,
Суровым камнем
подбородка
Он опирался на кулак.
Он, город, синими
глазами
Одел скулы холодной
надписи
И черным зеркалом
заране
Он завывал деревне:
нас спаси!
И полубог и забулдыга,
С улыбкою
убийцы-пьяницы,
Его развернутая книга
Навеки проклятой
останется.
<1920>